В прошлое
Чтобы попасть в прошлое, мало сесть в машину времени №52, или №7, или даже №8 (номера случайны). Нужны ключи. И ученый экскурсовод, готовый открыть путешественникам путь в прошлое Сибири.
Первая высадка – в древнейшем времени. Когда люди разводили возле древних камней огонь, раскаляли их, поливали водой, отчего камни трескались на множество кусков – будущих наконечников для копей, ножей, скребков. Это было около трехсот тысяч лет назад на Алтае. Если вглядеться в камень, долго-долго смотреть на его красные "ожоги", наверное, можно представить это.
300 тысяч лет – нереально? Что ж, возьмем поменьше – 2 тысячи лет до н.э. К этому периоду относятся оленные камни. Их устанавливали в местах жертвоприношений. С обязательными сюжетами: олень догоняет другого оленя – смена времен года, или нечто зооморфное – человек-олень как символ скифо-сибирской эпохи.
А неподалеку от этих изваяний – бабы. Нет, не те, что тоже путешествуют в машине времени, а каменные – грубые, крупно очерченные изображения воинов, вероятно, самых смелых и отважных людей, которые тогда жили в Южной Сибири. Проводишь пальцем по шероховатому рисунку – сердце замирает, ведь всего каких-то там пару-тройку тысяч лет назад этой поверхности касался древний человек.
Под открытым небом денно и нощно стоят и "деды" – они представляют уже более позднюю эпоху – средневековье, когда с Дальнего Востока явился покорять Сибирь буддизм.
Их много в Музее, этих каменных фотографий прошлого – всевозможных, иногда непонятных, всегда таинственных. Они прячутся в заросшей "комнате" Музея в разных уголках, так что можно смело менять звание путешественника на первооткрывателя. Засунешь края штанин в носки, сделаешь шаг один и гигантский второй, поиграешь в прятки в траве – и вопль души от разгадывания очередного "кроссворда". Невероятные ощущения.
Хотя они, конечно, и в сравнение не идут с впечатлениями участников первой экспедиции в Якутию академика А.П. Окладникова – экспедиции, открывшей современному миру деревянную церковь Спаса Нерукотворного Образа несуществующего ныне города Зашиверска. Это главный экспонат Музея.
"История Зашиверска начинается с 1639 года, когда енисейский казак Посник Иванов с отрядом служилых людей достиг Собачьей реки (так в те годы называли Индигирку) и ниже её знаменитых каменных порогов-шиверов, примерно на 870-м километре от устья реки, построил зимовье. Это поселение по своему географическому положению занимало центральное место среди всех новых зимовий и острожков на севере Якутии – оно располагалось посреди "Юкагирской землицы", которая, по словам П.Иванова, была "людна, а Индигирская река рыбна; в Юкагирской землице соболей много; и в Индигирь-реку многие реки впали, а по всем тем рекам живут многие пешие и оленные люди; да у юкагирских же людей серебро есть" (1).
За свою почти трехсотлетнюю историю Зашиверск успел построиться (он стоял на перекрёстке жизненно важных путей сообщения, через которые проходили известные путешественники, купцы, отряды казаков, служилые и "охочие" люди), расцвести (ежегодно в Зашиверске проходили ярмарки, где, по преданиям, с драгоценной пушниной собирались со всех концов края люди тайги, лесотундры и тундры), прийти в упадок (с конца 18-го века из-за хищнического истребления пушного зверя сократилось поступление ценных мехов, уменьшилось число кочевого населения, горожане стали страдать от постоянных эпидемий) и погибнуть.
"В 40-е годы ХIX века Зашиверск представлял собой жалкое зрелище: "Божий храм да три юрты, священник с причетником, улусный писарь с пером и станционный смотритель без лошадей составляют всё народонаселение". После эпидемии оспы в городе в 80-х годах оставалась лишь одна юрта да пустая церковь. Согласно легенде, однажды во время ярмарки, увидев богато окованный сундук, шаман приказал немедленно вырубить во льду Индигирки прорубь, а затем бросить в неё этот сундук. Но священник сказал, что скорее бросит в прорубь самого шамана, чем тот сундук, полный сокровищ. Когда сундук был открыт, все бросились к нему и расхватали блестящие украшения, цветные ткани и различные драгоценности. Назавтра в городе появилась страшная гостья – чёрная оспа. Вымерли все зашиверцы, уцелела только одна маленькая девочка" (2).
Николай Журин, профессор и проректор НГАХА, участник экспедиции 1969 года, вспоминает про "малюсенькие фотографии, выполненные в 30-х годах летчиками полярной авиации, которые видели сверху эту церковь… Там и населенных мест-то вокруг никаких нет. Совершенно дикий лунный ландшафт… и вот этот оазис… И спрашивали у Алексея Павловича Окладникова – что это такое, что за церковь? Окладников был человеком совершенно зажигающимся на такие вещи… Он откликнулся, собрал удивительную экспедицию… Мы добирались туда очень долго…
…Самое удивительное, что эта церковь простояла как "законсервированная", со всеми своими конструкциями, устройством кровли, повалами и другими средствами борьбы со снегом, дождем… Она простояла… И все конструкции эти, все идеи деревянного зодчества, они сработали… Они ее защитили… Это очень важная часть этого своеобразного эксперимента с деревянной постройкой в совершенно экстремальных условиях…" (3).
В настоящее
Экспедиция 69-го года открыла миру Спасо-Зашиверскую церковь. Экспедиция 71-го года, руководителем которой стал Анатолий Деревянко, "подарила" ее Академгородку. Снова отправившись в Якутию, ученые промаркировали и разобрали всю церковь по бревнышку, законсервировали с помощью химических средств.
Академик А.П. Деревянко так вспоминал эти замечательные моменты: "Разборка строения – это тяжелейшая физическая работа. Лиственничные бревна весом по 300-400 кг… Все абсолютно вручную. Самая сложная проблема – разобрать шатер – купол Зашиверской церкви. И тут помог совершенно фантастический случай…
К нам прилетели вертолетчики – они, пролетая мимо, увидели наш лагерь. Мы разговорились, поделились нашими проблемами…Они и говорят: Так давайте снимем вертолетом…" Я заинтересовался этой идеей. Подсчитали вес, конечно, Ми-8 должен был легко поднять эту удивительную конструкцию ажурную с куполом и крестом…
Фантастический профессионализм экипажа… Они снизились чуть выше креста, вся конструкция дрожала от ветра. Закрепили фалы, вертолет начал подниматься, но тут один фал зацепился за доску. Все накренилось.. Это было мгновение, но как тогда сердце упало – до сих пор помню.… Тут же все выровнялось, и через 10 секунд шатер с луковицей опустился к нам в руки…
До сих пор я очень благодарен этому экипажу. Получилось так, что они работали с какой-то экспедицией. И один молодой ученый из Якутского научного центра сфотографировал весь этот процесс. Фотография была опубликована в местной прессе, и каким-то образом все это дошло до Москвы, Аэрофлота. И был большой скандал – нарушение техники безопасности, работы без разрешения и т.д.… Командира экипажа даже хотели лишить права полетов. Пришлось нам обращаться к Михаилу Алексеевичу Лаврентьеву (президент СО АН СССР) с просьбой написать письмо руководству Аэрофлота. Письмо это сыграло свою роль: вместо освобождения от работы командиру экипажа была объявлена благодарность… Их роль действительно была очень велика…" (4).
В 71-ом году церковь стала переезжать в Городок. Но, конечно, возродилась не сразу. Первое время хранилась "забальзамированная" в Институте истории философии и филологии СО АН. А потом, по словам одного из "возродителей" – плотника Николая Феррантовича Стрельченко, "из этого ничего сделали чего": часами, неделями, месяцами. Также вручную. Отдавая все силы. Только колокол сейчас хранится в Музее народов Сибири и Дальнего Востока – бревна уже не молоды (хотя некоторые сгнившие лиственничные заменили на свежие сосновые), и колокол современная колокольня может не выдержать.
Внутри тоже, естественно, не то, что было раньше – голые стены, да две иконы, заботливо повешенные сторожами. Не похожа изнутри Зашиверская церковь на молитвенный дом, или на учебный дом, или на зал заседаний. Уж нет в подвалах церкви богатых хранилищ рукописных книг и церковных сокровищ, да нет надобности устраивать под церковью захоронения. Не такая уж теперь многофункциональная церковь. Так обстоит дело сейчас.
На самом деле, спустя уж больше 25 лет, Музей официально-таки не открыт. Слова "уникальный", "редкий", "подлинный" – видимо, не те волшебные слова, позволяющие это осуществить. Так что мало кто заходит в саму церковь. Все чаще – стоят перед закрытыми воротами или проезжают мимо, или вообще удивленно подымают брови – о чем это вы?!
А ведь наша машина времени побывала далеко не во всех эпохах. Кроме каменных изваяний и памятника русской архитектуры, вывезенного из Якутии, на "памятной" территории восстановили и обнесли тыном башни Казымского острога из Тюменской области. Продолжается работа над конструкцией усадьбы русского крестьянина 19 века (избой, баней и огромным амбаром). Если спросить сотрудников музейного отдела Института археологии и этнографии о планах и мечтах – разговоров не переговорить.
В будущее
Но попытаемся перенестись на нашей машине времени в ближайшее будущее. Можно не сильно хмуриться – оно обнадеживает. Во-первых, в этом году в союзе с Фондом поддержки 130-ой школы, который выиграл небольшой грант от мэрии по конкурсу социально-значимых идей, в мае в Музее провели более десятка организованных экскурсий для школьников. Для ребятишек машина времени будет работать еще в сентябре.
Во-вторых, был выигран грант на развитие добровольческого движения по благоустройству, объявленный группой БАТ-Россия. В мае добровольцы убирали прошлогоднюю траву, сортировали брёвна, предназначенные для реконструкции деревянных построек, расчищали территорию от сорного самосева. В общем, первый порядок навели. С этой недели добровольцы стали заниматься восстановлением дорожек к экспонатам, установкой скамеек, беседок, урн. С одной стороны – отлично, Музей превратится в открытую уютную площадку и не нужно будет ползать по траве, собирая клещей. Но, может, лучше в этом будущем не будет клещей? Тогда первооткрывательский интерес к ползанью в траве сможет разгораться еще не в одном поколении…
Ведь что самое важное? Не официальное открытие Музея, не факт наличия в нем уникальных экспонатов, а именно путешествие на машине времени! Вот та самая возможность проехать вроде бы минут двадцать, а на самом деле – несколько тысячелетий времени; вот то самое прикосновение к памятнику, который когда-то трогали, несли, колотили, обсуждали, почитали древние сибиряки – это и есть самое важное. Важнее только – чтобы к памяти трепетно относились все.
:):)
